Избранные киносценарии 1949—1950 гг. - Петр Павленко

4. Поручить Петросовету обеспечить профессора Павлова и его жену пожизненнным пользованием занимаемой ими квартирой и обставить ее и лабораторию академика Павлова максимальными удобствами.

21 января 1921 года.

И вслед за Ленинским декретом открывается том Павловских трудов:

Этот том лежит на кафедре университетской аудитории. Новая, советская студенческая аудитория жадно слушает слова Забелина. Он читает лекцию.

З а б е л и н. Эта книга Ивана Петровича Павлова издана советской властью в голод и разруху. Здесь десятки лет работы и тысячи, тысячи фактов. Здесь основы материалистического понимания деятельности головного мозга…

Студенты внимательно слушают.

Забелин продолжает:

— …Павлов неопровержимо доказал, что деятельность мозга животных есть постоянные ответы на раздражение внешней среды. Цепь рефлексов. Иван Петрович устремляется дальше. Осуществляется его заветная мечта: объяснить человеку человека. И, объяснив, вмешаться в его природу. Вам, советскому студенчеству, должно быть особенно близко боевое павловское учение!

Глухой артиллерийский выстрел слышится за окнами. Тревожное переглядывание среди студентов. Кто-то подбегает к окну. В аудиторию входит человек в военной гимнастерке.

— Прошу извинить, Лев Захарович, я вынужден прервать лекцию. Товарищи, уровень воды повышается. Вы считаетесь мобилизованными чрезвычайной тройкой по борьбе с наводнением.

Аудитория пустеет.

З а б е л и н. А где же Иван Петрович? Надо его предупредить.

Ухабистая проселочная дорога. По ней медленно двигается тарантас. На козлах важно восседает Никодим. Сзади — Павлов и-Семенов.

П а в л о в. Не понимаю, зачем вы меня сюда везете? И что это за Колтуши?

С е м е н о в (улыбнувшись). Колтуши — это село, и там бывшее барское имение. Большой участок, маленький дом и одна лошади.

П а в л о в (фыркнув). Что же, мы там капусту сажать будем, что ли?

Н и к о д и м. Вы ведь всегда так. С жару, с пылу, а потом, глядишь, и толк будет.

П а в л о в. Ты ведь всегда прав. (Тарантас встряхнуло так, что все чуть не вылетели.) Ты ведь сюда на машине собирался.

Н и к о д и м. Молчу. Когда ваша правда, — молчу.

Семенов, улыбаясь, слушает эту привычную для него пикировку стариков, но вот и до него доходит очередь.

П а в л о в. Дурацкая затея. Не понимаю, зачем вы меня уговаривали? И кто эти Колтуши просил?

С е м е н о в (после паузы). Вы.

П а в л о в (удивленно). Да вы что, дружочек, рехнулись?! Когда это я просил?

С е м е н о в. Просил я, от вашего имени.

П а в л о в. Вот как? Да как же вы могли? Бог знает что! Слишком много на себя берете, милостивый государь! Нет, ты подумай, Никодим…

Но у Никодима Павлов не встречает сочувствия, тот хранит философское молчание.

П а в л о в. Никаких Колтуш! Видеть их не желаю! Никодим, поворачивай обратно!

Н и к о д и м. Тпрру!

Останавливает лошадь и вопросительно смотрит на Семенова.

Павлов замечает их переглядывание:

— Ах, вот как? Вы, значит, заодно?

Соскочив с тарантаса, он идет назад, видимо, намереваясь пешком вернуться в город. Семенов, улыбаясь, догоняет его.

С е м е н о в. Иван Петрович, ну, вы только посмотрите. Ведь вы сами говорили — надо наблюдать поведение животных вне эксперимента, без станка.

П а в л о в. Ну и что же?

С е м е н о в. Ведь мы не можем наблюдать свободное поведение животных в городских условиях. И Колтуши…

Они попрежнему удаляются от тарантаса.

Никодим поглядывает им вслед. Он и не думает ехать обратно.. Он совершенно уверен, что Семенов приведет Павлова.

Н и к о д и м (на лошадей). Но-но, не балуй!

Вокруг поля. Ясное небо. Бросив вожжи, Никодим мурлычет что-то надтреснутым тенором. И, увидев приближающихся Павлова и Семенова, принимает непроницаемо официальный вид.

С е м е н о в. Да мы там столицу физиологии выстроим, Иван Петрович! Ей-богу! Вот у меня даже примерная планировка.

Павлов, садясь в тарантас, берет из рук Семенова лист с чертежами.

П а в л о в. Это что?

С е м е н о в. Это собачники.

П а в л о в. А это?

С е м е н о в. Летние вольеры для обезьян.

П а в л о в. Каких обезьян?

С е м е н о в. Нам нужно приблизить опыт к человеку. И обезьяна — самое близкое звено. Да ведь вы же сами говорили…

П а в л о в (пожимает плечами). А это?

С е м е н о в. Институт экспериментальной генетики высшей нервной деятельности.

П а в л о в. Институт открывать на пустом месте! Да ведь на это миллионы надо… Нет, вы, батенька, рехнулись!

С е м е н о в. Мы, коммунисты, никогда не мечтаем впустую. Уверяю вас.

Никодим останавливает лошадей у покосившегося столба с дощечкой. Дощечка висит на боку, и Никодим, склонивши голову набок, читает:

Павлов и Семенов идут широкой деревенской улицей. Ветлы у колодца. Мальчишки играют в футбол самодельным мячом. Вот мяч подкатился к ногам Павлова, и он ударяет по нему ногой. Восторг и недоумение на лицах мальчишек.

По крестьянскому обычаю все встречные здороваются с Павловым и Семеновым. И Павлов, очень довольный, снимает шляпу перед женщиной с полными ведрами на коромысле.

Они у опушки леса. Впереди маленький деревянный домик и перепаханные поля под парами. Павлов останавливается, как бы прислушиваясь к тишине.

— Хорошо… — и он садится на траву.

Семенов, сбросив плащ, раскладывает его на траве.

П а в л о в. Вы что же, в няньки ко мне нанялись? А?..

Он лежит, покусывая травинку, смотря в небо и напевая свою любимую арию Досифея из «Хованщины». И вдруг, привстав, смотрит, усмехаясь, на Семенова:

— А вот и попрошу миллион. Небось, не догадались?

С е м е н о в (сокрушенно разводя руками). Нет.

П а в л о в. Строитель!

С е м е н о в. Я два попросил.

П а в л о в. Да как же вы могли? Ну… И что же вам ответили?

С е м е н о в. Сказали — мало…

Озадаченное лицо Павлова. И вдруг налетевший порыв ветра срывает с него шляпу. Ее догоняет Семенов. Небо заволокло тучами. Поднявшийся вдруг ураганный ветер гнет деревья. Метет сухие листья. Столб пыли встает вдали на дороге…

П а в л о в. Какой ветрище! А Нева стоит высоко. Не наделал бы беды…

Петроград… Через мосты движутся потоки людей, уходящих из затопляемых районов. Идут люди с узлами, ведут детей. Какой-то чудак провозит на тачке фикус.

Ревет ветер.

Вечер. Ураганный ветер вздымает волны на вздувшейся Неве. Нева вышла из берегов.

Ветер грохочет сорванными листами железа на пристанях.

Суда жмутся к причалам. Вода все прибывает, огромные волны ходят по пустынной и грозной сейчас Неве.

Павлов расхаживает по комнате, иногда подходит к окнам.

Серафима Васильевна, волнуясь, наблюдает за ним.

Слышится пушечный выстрел.

П а в л о в. Ты слышишь? Вода все прибывает.

Вбегает взволнованная Вера Ивановна — дочь:

— Вода подходит к Каменноостровскому.

С е р а ф и м а  В а с и л ь е в н а (шопотом Вере). Ты с ума сошла!

Но Павлов уже рванулся в переднюю, за ним Серафима Васильевна:

— Никуда я тебя не пущу. Это безумие!

Она срывает с вешалки пальто Павлова и не отдает его.

П а в л о в. Конечно, затопит башни. (Подходит к телефону, звонит.) Да, да, институт экспериментальной медицины. Что? Связь прервана?

С е р а ф и м а  В а с и л ь е в н а. Ты никуда не поедешь.

Звонок. Появляется Семенов.

П а в л о в. Ну, слава богу, что там?

С е м е н о в. Там дежурит Забелин. Вода подошла к башням. Испорчен кабель. Не соединяют. Я на машине, попробую пробиться.

П а в л о в. Хорошо. Поедем.

С е м е н о в. Ни в коем случае, Иван Петрович.

П а в л о в. Я сказал, что поеду, и прекратите болтовню.

Мчится машина по улицам Петрограда. У мостика машину задерживают.

М и л и ц и о н е р. Движение прекращено. Угрожаемая зона.

Семенов выскакивает из машины, направляется к начальник патруля.

И снова мчится машина по улицам; мостовая уже покрыта водой. Колеса машины все глубже и глубже погружаются в воду.

Павлов и Семенов уже на лодке. Опередив их, промчалась спасательная моторка. Впереди полузалитый водой домик. Высоко на подоконнике сидит женщина с ребенком на руках.